От редакции: Качкалдак - это такая птичка типа утки, по русски - Лысуха, на которую охотятся туркмены.

СКАЗ О КАЧКАЛДАКЕ, МОРСКОЙ СОБАКЕ, МОТОРИСТЕ БАЙРАМЕ ДУРДЫЕВЕ И ЕГО ТОВАРИЩАХ

Над шахером Челекеном слышен клекот качкалдака:
Птица-символ, птица-солнце новый день встречает песней,
Воздавая дань успехам, что достиг народ йомудский,
Уворачиваясь ловко от камней, что из рогаток
Пацаны в него пуляют, предвкушающие пищу.

Он, Махтумкули пернатый, гордо реет над пучиной,
То крылом волны касаясь, то стрелой взмывая к небу, -
(Признаю, что эти строки мне навеял некто Пешков), -
Разнося по велаятам свою песню качкалдачью,
Укрепляя в населенье гордый дух свободолюбья.

А над сажевым заводом качкалдаку стало плохо:
Учащенно стало биться сердце в грудке птицы смелой,
Тяжелее стали крылья и нарушилось дыханье.
Вместо песни мелодичной зоб, забитый углеродом,
Доносил из поднебесья только жалкие стенанья.

Наконец И вот тут пернатый понял, что конец ему приходит,
Карбонические шоры горизонт ему затмили.
«Умереть хочу я в море», - возжелал он, весь забившись,
Из последних сил стараясь скондыбать еще полмили.
И кометой безутешной он низвергнулся в стихию
И попался, бедолага, прямо в пасть морской собаке,
Проплывавшей безмятежно мимо судна «Геокчаев».

Но недолго длилась радость для каспийского тюленя:
Через миг попал он в невод, что заботливо расставил
Моторист Байрам Дурдыев, славный сын земли туркменской.
Возжелав залетной дичи, что постится в океане,
Не подумал муж голодный о мученьях бедной твари.
Мысль одна в желудке билась: «Где достать немного пищи,
Чтоб скрестить ее с колпитом и дожить до смены вахты ?»

О, КОЛПИТ! Молчать не в силах сердце пылкое поэта.
О тебе пою я песню (пусть нескладно, зато громко).
Ты - надежа и опора аксакалам и хякимам.
О тебе забыть не смогут, я уверен, очень долго.
Небольшой, но очень сытный, ты туркмену помогаешь
Продлевать часы страданий и томлений в непогоду,
Ты - луч света в темном царстве, яркий выплеск мазохизма.

Уследить не может разум за мозаикой продуктов:
На замасленной клеенке, обагренной кровью раков,
Разбросались в беспорядке два яйца, четыре булки,
Куль муки, воды баклажка, а еще ряд тушек сельди,
Что плодится бесконтрольно возле банок ЛАМ и Жданов.

С детства знал Байрам Дурдыев, что тюлений жир полезен
При хронических недугах, хоть вонюч он и невкусен.
Калорийно также мясо, если с толком приготовить,
Шкурка же морской собаки представляет собой ценность:
На базаре в Небит-Даге за нее дадут вам денег.

«Будет ужин, будет праздник», - моторист сиял от счастья,
Сеть из моря вынимая. Пригласить гостей решил он
В свое скромное жилище, где прописан был законно
Вместе с верною супругой, спиногрызами и тещей,
Своенравною старухой, уроженкой Кара-Геля.

В час назначенный явились: брат Непес, его Бибишка,
Маметклычевых семейство, дегустатор с химзавода,
Кум Али, Курбан-калека, Назарбек с бутылкой водки,
Зоофил Мерет Кулиев, повариха с «Уруноса»,
Прокаженная Айнашка, из Котур-Тепе две грымзы.

Из Лармага на «Тойоте» тоже гости приезжали:
Тони Ляпин с желтым глазом, похотливый Ваня Будкин,
Человек-татуировка вместе с хряком Рузерфордом.
Кобелиные инстинкты их позвали в путь-дорогу,
Захотелось женской плоти этим бывшим патриотам.

Вечер удался на славу: шницеля из пса морского,
(Oказавшегося сукой), всем гостям пришлись по вкусу.
Кто хотел быть пьян - напился, кто хотел быть сытым - стал им,
Кто за похотью приехал - испытал сполна оргазмов.
Только очень мне обидно, что никто из них не вспомнил
Имя птицы благородной, без которой праздник шумный,
Слышный аж на нефтебазе, никогда-б не состоялся.
Качкалдак! Ты канул в вечность, подаривши людям счастье.
Память вечную героя о себе ты, брат, оставил.
Да прославится навеки род твой славный, род достойный!
Пусть птенцов рожают самки, твое племя пополняя,
Да минуют их болезни, уносящие здоровье.

...Вот и все. Поставлю точку, подпишусь под сказом мудрым,
Выйду утром на крылечко, устремлю свой взор на небо:
Не летит ли друг старинный, не поет ли свою песню?
Буду рад я новой встрече, за спиной бердань сжимая...

Котур-Тепе, август 1995 г